Три благословенных месяца[1] обладают такой неповторимой особенностью, которая позволяет отличать их от всех других месяцев года. В то время как красота и изящество каждого месяца обращены к нашим внешним физическим чувствам, этот исключительный трехмесячный промежуток времени мы можем ощутить сердцем и нашими духовными чувствами. Всматриваясь благодаря свету своей веры и убежденности в метафизические глубины бытия, люди, устремляющиеся в это время к своему внутреннему миру, словно окрыляются и достигают своими ощущениями наивысшей степени блаженства райских садов, в которых им в свое время предстоит остаться навсегда. Дни и ночи, часы и минуты этих месяцев точно окутаны каким-то волшебством, и каждая из этих частиц времени будто что-то нашептывает на ухо каждому человеку, в зависимости от того, что он может или должен услышать.
В эти месяцы время переливается духовными цветами. Люди словно обретают умиротворенность, свойственную лишь обитателям потустороннего мира, и достигают таинственной глубины. Все слушают задушевную поэзию, доносящуюся как из глубины души, так и из сердца бытия, гуляют в восходах и заходах бесчисленных грёз и воспоминаний, надежд и сновидений. Эти три священных месяца, сменяя печаль весельем и радость – горечью, оживляют в нашем сердце тоску по потерянному раю и в то же время вдыхают в нас надежду на то, что мы еще сможем найти его. Да, воспоминания и ассоциации этих дней, обращающие каждую минуту нашей жизни в само счастье и радость, напряжение и активность, превращают наши чувства в беззвучные строфы, а нашу жизнь – в мир чудной красоты.
Как следствие проникновения сияния «трёх месяцев» в людские души, каким-то особенным светом озарены улицы, украшены иллюминациями минареты[2], кругом царит радость и веселье духа, а лица людей, спешащих в храмы, отмечены вдохновенной красотой, и каждому из тех, кто знает цену этому светозарному отрезку времени – больше напоминающему время в раю, нежели на Земле, – он сам преподносит неповторимые духовные удовольствия, одно лучше другого. Да, всех тех, кто ощущает и понимает веру (иман) и религию (ислам), храм и служение, тех, чье сердце открыто высшему знанию (маърифат), любви и божественным удовольствиям, даруемым свыше, он погружает в свои объятия нескончаемой духовной услады, ласкающей сердца и сотканной из спектров его лучей, драгоценных крупиц его едва ощутимо веющей атмосферы, и из звуков шепота времени, очаровывающего всех, кого оно коснется.
Почти каждый год, заново постигая этот золотой отрезок времени, мы словно еще раз обретаем те источающие саму жизнь, приятные, веселые и невероятно прекрасные небесные дни. Еще раз в наших сердцах все проникается весной… вновь пробуждается и начинает бить ключом жизнь… все покрывается изумрудом зелени и заливается чистым и звонким детским смехом… цветы пускаются в пляс, соловьиные трели охватывают всю округу… чувства соревнуются в своем цвете с розами и тюльпанами. И эта атмосфера веселья, охватившая все и вся, захватывает наши сердца обещанием радости и шепчет нам о том, о чем мы прежде не ведали и чего не ощущали. И даже те люди, которых, казалось бы, никогда уже не покинет пессимизм и отсутствие надежды, получают свою частицу удовольствия от этого небесного празднества. А когда дни для того, чтобы извлечь звуки истинного смысла жизни плектром своих часов, обретших глубину в богослужении, прикасаются к сердцам, то нельзя не услышать песню, вдохновляющую нас на высокие размышления и зикры. Песню столь же сильную, как райская красота минут азана (призыва к молитве), такую же чистую, как щебет утренних птиц, и прекрасная, как радость ребенка. Песню молитвенных часов, зрелых и исполненных до краев, подобно сердцу, покоренному райской красотой. И песню бриллиантов – изумрудных ощущений, источающих смысл обращения к Всевышнему и предстояния перед Ним. И стоит ей зазвучать, как отверзаются все пологи, скрывавшие от нас лик мироздания, а те неповторимые, согревающие душу и преисполненные умиротворения и удовлетворения, романтические минуты близости к Создателю становятся нашими. По пять раз в день и не менее тридцати пяти раз в неделю мы словно вращаемся вокруг спирали из света, обретаем в душе своей новые возможности заступить на тропу мираджа и не смыкая глаз ждем того часа, когда станем уже совершенными людьми[3].
И хотя полумесяц появляется на небе несколько раньше, начало трех месяцев по-настоящем приветствует нас в один – исполненный благоволения, к которому нельзя быть равнодушным – вечер четвертого дня и подобно перстам гусляра опускается на струны нашего сердца. Ночь «Рагаиб»[4], которая первой прикасается к нашим чувствам, нетерпеливо ожидающим, когда же их настроят на могучие дни и на еще один великий день, подобен первому испытанию звука и инструмента. А мирадж (чудесное восхождение Пророка Мухаммада на небеса – прим. ред.), наступающий двадцать дней спустя, приходит, сопровождаемый высокими помыслами, скрежетом небесных врат и веянием грядущего вечного мира. Но ощутить это дано лишь тем душам, которые готовы ко встрече с ним и полны напряжения в ожидании его появления. К сердцам, пробужденным этими наставлениями и пришедшим в полную готовность, «Барат»[5] приходит с благой вестью о спасении. А что касается Ночи Могущества-«Кадр», то она обнимает этих достойных людей такой несравненной благодатью, которая может быть обретена лишь трудом на протяжении тысячи месяцев, а затем погружает их в священные веяния всепрощения.
Эта неописуемо сладостная и достойная зависти теплота трех месяцев денно и нощно неустанно бьется в сердцах, преисполненных верой. И после того, как очередной яркий и живой день, оросив нас дождем благодатей своих, сомкнется за горизонтом, вслед за ним взойдет солнце дня нового, умиротворенного и источающего красоту…, еще одного дня, который напоит наши сердца, сплетет в наших внутренних мирах что-то очень таинственное и далекое от наших взоров и будет полон мечтаний для всех, ни на минуту не забывающихся, сердец.
Души, которые с приходом месяца «раджаб» через молитвы, восхваления и благодарения, возносимые безмерно Милосердному, сосредоточились и достигли полной готовности, уже к концу месяца обретают такую усладу лицезрения, словно иные миры раз и навсегда отверзли перед ними сокровищницы свои… И тогда язык и форма выражения почти каждого их этих людей совершенно меняются, а лица их обволакивает вызывающая почтительный трепет серьезность, страх перед Владыкой Несокрушимым и радость надежды. И каждый начинает разговаривать преимущественно на языке сердца… Свойственная человеческой природе жесткость смягчается… А многие люди так, словно их ожидает странствие мираджа, сбрасывают с себя всю мирскую тяжесть и точно обретают легкость духа. И тогда свет, источаемый сердцами этих устремившихся к Создателю людей, и красота духа, сияющая на их лицах, достигнут такой силы, что даже самое черствое сердце на свете смягчится и станет необыкновенно нежным и отзывчивым.
Ночи, которые каждый раз охватывает совершенно особая и неповторимая глубина, с наступлением месяца «раджаб» приобретают еще большее волшебство, и кто знает, какие гениальные мысли они преподносят каждому достойному человеку. А священные крупицы времени ночей этого месяца, считающиеся окнами в иные миры, вселяют надежды, отражающие в себе наши сердца и мечты, источающие райские наслаждения… И тогда наша жажда вечности испытывает на себе их крепкие и теплые объятия, и нам открываются двери в новые и вещие сны. И почти каждую ночь они будят, словно дремлющие в нашем «я» молчаливые чувства, и внушают нам мысли о счастье, гораздо более глубоком, чем земное.
Месяц Шабан, упоминаемый в книгах «величественным месяцем Аллаха», мы воспринимаем так, словно его усладой проникнуто все бытие и наше «я», и словно ощущаем, как наши сердца устремляются к надежде, к ожиданиям, к красотам грядущего вечного мира. Днем и ночью он действует на человека, как волшебная музыка рамазана, и обнимает своими нежными небесными ручищами каждого, кто ищет у него приюта и покоя… обнимает с материнской любовью и водит в атмосферах Милости Божьей. Тем, кто постигает его дух, кажется, что во времени образовалась брешь, и что сквозь нее из надвременных миров что-то проникает в наши чувства. Да так, что каждому начинает казаться, будто бы стоит ему сделать еще шаг в тех светлых минутах и просторах его ощущений, как он окажется на ступеньках волшебного эскалатора, который вот-вот понесет его в иные миры. Почти каждый день, каждую ночь, каждый час и каждую минуту, кто знает, сколько раз мы – благодаря скрытой в нашей натуре жажде бесконечности и мысли о вечности – ощущаем нашу потребность в высших мирах и устремляемся к созерцанию наших надежд через окна, прорубленные «месяцем Аллаха».
И тут, полный теплых, невыразимо мягких и трепетных минут, на горизонте появляется месяц Рамазан… Совесть обретает особую остроту и внимательность, сердце высвобождается от дремы, чувства переполняются жизнью, и люди потоками устремляются в храмы, а оттуда – к Владыке своему Всемогущему. С наступлением Рамазана укрепляется дух… надежды, и стремления достигают наивысшей стадии, и тогда мысль о Рамазане, как плектор, периодически опускающаяся на струны чувств, извлекает из пропитанных верой сердец музыку любви и вдохновения и возжигает в этих душах неугасимый огонь. Можно сказать, что своими самыми светлыми, искренними, сильными и сладостными днями, своей самой значимой в нашей духовной жизни динамикой Рамазан захватывает все наше «я» и позволяет нам вкусить высочайшие из духовных услад. Даже улицы и рынки полны веяний, идущих из иных миров. «Вдохи» и «выдохи» минаретов отдаются в сердцах грустью Корана… Храмы облачаются в сарафаны света и не оставляют без ответа стоны тех, кто принес в них молитву. Везде – дома и в храме, в храме и в школе – ощущается радость и удовлетворение, оттого что удалось устремиться к Вседержителю… Сердца, вознесшиеся и окрыленные молитвами, источают всю свою прелесть и, ничего не утаивая, громогласно оповещают мир о своей любви и воодушевлении, которыми они исполнены. Словно услышав зов о готовности к встрече с Вечным Возлюбленным, эти люди видят в каждой ночи еще одну ступень, ведущую к обретению Его, и каждый день проживают с могучим чувством ожидания Встречи.
Да, каждая нота Рамазана обещает нам новое начало, и в каждом его вдохе и выдохе проявляется надежда на спасение. Его ифтары (разговения) шепчут нам о каких-то тайнах и предстают перед нами полные ассоциаций с великой Встречей… Таравих-намазы осыпают наш мир надежд золотом обещаний… Ночи, подобно царственной невесте, отворяют нам двери того мира, в который допускаются только самые близкие, и, обратившись в лучи высочайших ощущений (варидат), рекой устремляются в наши сердца… Имсаки (предрассветные часы), подобно пароходному гудку или шуму самолета на взлетной полосе, уведомляют нас о начале и советуют нам пуститься в следующий раз в еще одно ночное странствие в надежде обрести наконец Вечного Друга… А длинный и кажущийся бесконечным день приходит и обнимает нас своими часами, одновременно полными суеты и осторожности, волнения и надежды.
Жизнь во время Рамазана приобретает такую глубину и смысл, что каждое сказанное слово, каждый услышанный звук кажутся человеку песней, исторгнувшейся из груди этого месяца. И тогда чувства наши сладчайшей музыкой словно начинают сочиться внутри нас. Рамазан, который дарует нашему духу силу цветения и пробуждает высокие чувства, дремлющие в глубинах нашего «я», и водит нас в мире самых волшебных и утонченных мечтаний, месит нас, подобно тесту, насквозь пропитывая любовью, воодушевлением и чувством потребности во Встрече, и доводит до наших сердец радость истинной жизни.
Каждый, кто не оставил после себя и крошки на духовной трапезе рамазана, помимо того, что он обрел в этом мире, еще и поймет, что в конце этого светлого, но туманного пути его ожидает вечное счастье, а поняв это, изо всех сил устремится к Всевышнему. Да, каждый раз, когда наступает ифтар или имсак, человек словно чувствует, как ему открывается очередная возможность обрести Вечного Друга, и, едва сделав первые шаги, ощущает, как возрастает его потребность и надежда на Встречу, еще более величественную и завораживающую. И тогда одиночество и отчужденность, ожидания и мечты окружат его еще большим волшебством и уведут в глубины истинной любви, любви к Создателю. Да так, что он почувствует, что не только в глубинах его сердца, но и во всем безграничном пространстве все вращается вокруг любви, и, наконец, растворится в вихрях самых высоких ощущений. Каждый, в зависимости от своей способности постигать, переживает в рамазане очень важный период подготовки, а потом, с сознанием бесконечности своего странствия, пускается в долгий путь на встречу с Аллахом…
Ф. Гюлен, «Чаг ве несил («Время и поколение»), том 6, с. 45, Измир, 2002
[1] Месяцы Раджаб, Шабан и Рамазан по лунному мусульманскому календарю, которые в исламе считаются священными и духовно насыщенными отрезками времени.
[2] В месяц рамазан в Турции между минаретами мечетей протягиваются гирлянды или надписи из светящихся лампочек.
[3] Согласно суфизму образ идеального человека, избавившегося от пороков и негативных качеств; эталон человека превосходной морали и нравственности.
[4] Ночь в первую пятницу месяца раджаб, которая считается одной из благословенных ночей.
[5] Одна из благословенных ночей, в которой принимаются мольбы благоверных и прощаются грехи кающихся.
В эти месяцы время переливается духовными цветами. Люди словно обретают умиротворенность, свойственную лишь обитателям потустороннего мира, и достигают таинственной глубины. Все слушают задушевную поэзию, доносящуюся как из глубины души, так и из сердца бытия, гуляют в восходах и заходах бесчисленных грёз и воспоминаний, надежд и сновидений. Эти три священных месяца, сменяя печаль весельем и радость – горечью, оживляют в нашем сердце тоску по потерянному раю и в то же время вдыхают в нас надежду на то, что мы еще сможем найти его. Да, воспоминания и ассоциации этих дней, обращающие каждую минуту нашей жизни в само счастье и радость, напряжение и активность, превращают наши чувства в беззвучные строфы, а нашу жизнь – в мир чудной красоты.
Как следствие проникновения сияния «трёх месяцев» в людские души, каким-то особенным светом озарены улицы, украшены иллюминациями минареты[2], кругом царит радость и веселье духа, а лица людей, спешащих в храмы, отмечены вдохновенной красотой, и каждому из тех, кто знает цену этому светозарному отрезку времени – больше напоминающему время в раю, нежели на Земле, – он сам преподносит неповторимые духовные удовольствия, одно лучше другого. Да, всех тех, кто ощущает и понимает веру (иман) и религию (ислам), храм и служение, тех, чье сердце открыто высшему знанию (маърифат), любви и божественным удовольствиям, даруемым свыше, он погружает в свои объятия нескончаемой духовной услады, ласкающей сердца и сотканной из спектров его лучей, драгоценных крупиц его едва ощутимо веющей атмосферы, и из звуков шепота времени, очаровывающего всех, кого оно коснется.
Почти каждый год, заново постигая этот золотой отрезок времени, мы словно еще раз обретаем те источающие саму жизнь, приятные, веселые и невероятно прекрасные небесные дни. Еще раз в наших сердцах все проникается весной… вновь пробуждается и начинает бить ключом жизнь… все покрывается изумрудом зелени и заливается чистым и звонким детским смехом… цветы пускаются в пляс, соловьиные трели охватывают всю округу… чувства соревнуются в своем цвете с розами и тюльпанами. И эта атмосфера веселья, охватившая все и вся, захватывает наши сердца обещанием радости и шепчет нам о том, о чем мы прежде не ведали и чего не ощущали. И даже те люди, которых, казалось бы, никогда уже не покинет пессимизм и отсутствие надежды, получают свою частицу удовольствия от этого небесного празднества. А когда дни для того, чтобы извлечь звуки истинного смысла жизни плектром своих часов, обретших глубину в богослужении, прикасаются к сердцам, то нельзя не услышать песню, вдохновляющую нас на высокие размышления и зикры. Песню столь же сильную, как райская красота минут азана (призыва к молитве), такую же чистую, как щебет утренних птиц, и прекрасная, как радость ребенка. Песню молитвенных часов, зрелых и исполненных до краев, подобно сердцу, покоренному райской красотой. И песню бриллиантов – изумрудных ощущений, источающих смысл обращения к Всевышнему и предстояния перед Ним. И стоит ей зазвучать, как отверзаются все пологи, скрывавшие от нас лик мироздания, а те неповторимые, согревающие душу и преисполненные умиротворения и удовлетворения, романтические минуты близости к Создателю становятся нашими. По пять раз в день и не менее тридцати пяти раз в неделю мы словно вращаемся вокруг спирали из света, обретаем в душе своей новые возможности заступить на тропу мираджа и не смыкая глаз ждем того часа, когда станем уже совершенными людьми[3].
И хотя полумесяц появляется на небе несколько раньше, начало трех месяцев по-настоящем приветствует нас в один – исполненный благоволения, к которому нельзя быть равнодушным – вечер четвертого дня и подобно перстам гусляра опускается на струны нашего сердца. Ночь «Рагаиб»[4], которая первой прикасается к нашим чувствам, нетерпеливо ожидающим, когда же их настроят на могучие дни и на еще один великий день, подобен первому испытанию звука и инструмента. А мирадж (чудесное восхождение Пророка Мухаммада на небеса – прим. ред.), наступающий двадцать дней спустя, приходит, сопровождаемый высокими помыслами, скрежетом небесных врат и веянием грядущего вечного мира. Но ощутить это дано лишь тем душам, которые готовы ко встрече с ним и полны напряжения в ожидании его появления. К сердцам, пробужденным этими наставлениями и пришедшим в полную готовность, «Барат»[5] приходит с благой вестью о спасении. А что касается Ночи Могущества-«Кадр», то она обнимает этих достойных людей такой несравненной благодатью, которая может быть обретена лишь трудом на протяжении тысячи месяцев, а затем погружает их в священные веяния всепрощения.
Эта неописуемо сладостная и достойная зависти теплота трех месяцев денно и нощно неустанно бьется в сердцах, преисполненных верой. И после того, как очередной яркий и живой день, оросив нас дождем благодатей своих, сомкнется за горизонтом, вслед за ним взойдет солнце дня нового, умиротворенного и источающего красоту…, еще одного дня, который напоит наши сердца, сплетет в наших внутренних мирах что-то очень таинственное и далекое от наших взоров и будет полон мечтаний для всех, ни на минуту не забывающихся, сердец.
Души, которые с приходом месяца «раджаб» через молитвы, восхваления и благодарения, возносимые безмерно Милосердному, сосредоточились и достигли полной готовности, уже к концу месяца обретают такую усладу лицезрения, словно иные миры раз и навсегда отверзли перед ними сокровищницы свои… И тогда язык и форма выражения почти каждого их этих людей совершенно меняются, а лица их обволакивает вызывающая почтительный трепет серьезность, страх перед Владыкой Несокрушимым и радость надежды. И каждый начинает разговаривать преимущественно на языке сердца… Свойственная человеческой природе жесткость смягчается… А многие люди так, словно их ожидает странствие мираджа, сбрасывают с себя всю мирскую тяжесть и точно обретают легкость духа. И тогда свет, источаемый сердцами этих устремившихся к Создателю людей, и красота духа, сияющая на их лицах, достигнут такой силы, что даже самое черствое сердце на свете смягчится и станет необыкновенно нежным и отзывчивым. Ночи, которые каждый раз охватывает совершенно особая и неповторимая глубина, с наступлением месяца «раджаб» приобретают еще большее волшебство, и кто знает, какие гениальные мысли они преподносят каждому достойному человеку. А священные крупицы времени ночей этого месяца, считающиеся окнами в иные миры, вселяют надежды, отражающие в себе наши сердца и мечты, источающие райские наслаждения… И тогда наша жажда вечности испытывает на себе их крепкие и теплые объятия, и нам открываются двери в новые и вещие сны. И почти каждую ночь они будят, словно дремлющие в нашем «я» молчаливые чувства, и внушают нам мысли о счастье, гораздо более глубоком, чем земное.
Месяц Шабан, упоминаемый в книгах «величественным месяцем Аллаха», мы воспринимаем так, словно его усладой проникнуто все бытие и наше «я», и словно ощущаем, как наши сердца устремляются к надежде, к ожиданиям, к красотам грядущего вечного мира. Днем и ночью он действует на человека, как волшебная музыка рамазана, и обнимает своими нежными небесными ручищами каждого, кто ищет у него приюта и покоя… обнимает с материнской любовью и водит в атмосферах Милости Божьей. Тем, кто постигает его дух, кажется, что во времени образовалась брешь, и что сквозь нее из надвременных миров что-то проникает в наши чувства. Да так, что каждому начинает казаться, будто бы стоит ему сделать еще шаг в тех светлых минутах и просторах его ощущений, как он окажется на ступеньках волшебного эскалатора, который вот-вот понесет его в иные миры. Почти каждый день, каждую ночь, каждый час и каждую минуту, кто знает, сколько раз мы – благодаря скрытой в нашей натуре жажде бесконечности и мысли о вечности – ощущаем нашу потребность в высших мирах и устремляемся к созерцанию наших надежд через окна, прорубленные «месяцем Аллаха».
И тут, полный теплых, невыразимо мягких и трепетных минут, на горизонте появляется месяц Рамазан… Совесть обретает особую остроту и внимательность, сердце высвобождается от дремы, чувства переполняются жизнью, и люди потоками устремляются в храмы, а оттуда – к Владыке своему Всемогущему. С наступлением Рамазана укрепляется дух… надежды, и стремления достигают наивысшей стадии, и тогда мысль о Рамазане, как плектор, периодически опускающаяся на струны чувств, извлекает из пропитанных верой сердец музыку любви и вдохновения и возжигает в этих душах неугасимый огонь. Можно сказать, что своими самыми светлыми, искренними, сильными и сладостными днями, своей самой значимой в нашей духовной жизни динамикой Рамазан захватывает все наше «я» и позволяет нам вкусить высочайшие из духовных услад. Даже улицы и рынки полны веяний, идущих из иных миров. «Вдохи» и «выдохи» минаретов отдаются в сердцах грустью Корана… Храмы облачаются в сарафаны света и не оставляют без ответа стоны тех, кто принес в них молитву. Везде – дома и в храме, в храме и в школе – ощущается радость и удовлетворение, оттого что удалось устремиться к Вседержителю… Сердца, вознесшиеся и окрыленные молитвами, источают всю свою прелесть и, ничего не утаивая, громогласно оповещают мир о своей любви и воодушевлении, которыми они исполнены. Словно услышав зов о готовности к встрече с Вечным Возлюбленным, эти люди видят в каждой ночи еще одну ступень, ведущую к обретению Его, и каждый день проживают с могучим чувством ожидания Встречи.
Да, каждая нота Рамазана обещает нам новое начало, и в каждом его вдохе и выдохе проявляется надежда на спасение. Его ифтары (разговения) шепчут нам о каких-то тайнах и предстают перед нами полные ассоциаций с великой Встречей… Таравих-намазы осыпают наш мир надежд золотом обещаний… Ночи, подобно царственной невесте, отворяют нам двери того мира, в который допускаются только самые близкие, и, обратившись в лучи высочайших ощущений (варидат), рекой устремляются в наши сердца… Имсаки (предрассветные часы), подобно пароходному гудку или шуму самолета на взлетной полосе, уведомляют нас о начале и советуют нам пуститься в следующий раз в еще одно ночное странствие в надежде обрести наконец Вечного Друга… А длинный и кажущийся бесконечным день приходит и обнимает нас своими часами, одновременно полными суеты и осторожности, волнения и надежды.
Жизнь во время Рамазана приобретает такую глубину и смысл, что каждое сказанное слово, каждый услышанный звук кажутся человеку песней, исторгнувшейся из груди этого месяца. И тогда чувства наши сладчайшей музыкой словно начинают сочиться внутри нас. Рамазан, который дарует нашему духу силу цветения и пробуждает высокие чувства, дремлющие в глубинах нашего «я», и водит нас в мире самых волшебных и утонченных мечтаний, месит нас, подобно тесту, насквозь пропитывая любовью, воодушевлением и чувством потребности во Встрече, и доводит до наших сердец радость истинной жизни.
Каждый, кто не оставил после себя и крошки на духовной трапезе рамазана, помимо того, что он обрел в этом мире, еще и поймет, что в конце этого светлого, но туманного пути его ожидает вечное счастье, а поняв это, изо всех сил устремится к Всевышнему. Да, каждый раз, когда наступает ифтар или имсак, человек словно чувствует, как ему открывается очередная возможность обрести Вечного Друга, и, едва сделав первые шаги, ощущает, как возрастает его потребность и надежда на Встречу, еще более величественную и завораживающую. И тогда одиночество и отчужденность, ожидания и мечты окружат его еще большим волшебством и уведут в глубины истинной любви, любви к Создателю. Да так, что он почувствует, что не только в глубинах его сердца, но и во всем безграничном пространстве все вращается вокруг любви, и, наконец, растворится в вихрях самых высоких ощущений. Каждый, в зависимости от своей способности постигать, переживает в рамазане очень важный период подготовки, а потом, с сознанием бесконечности своего странствия, пускается в долгий путь на встречу с Аллахом…
Ф. Гюлен, «Чаг ве несил («Время и поколение»), том 6, с. 45, Измир, 2002
[1] Месяцы Раджаб, Шабан и Рамазан по лунному мусульманскому календарю, которые в исламе считаются священными и духовно насыщенными отрезками времени.
[2] В месяц рамазан в Турции между минаретами мечетей протягиваются гирлянды или надписи из светящихся лампочек.
[3] Согласно суфизму образ идеального человека, избавившегося от пороков и негативных качеств; эталон человека превосходной морали и нравственности.
[4] Ночь в первую пятницу месяца раджаб, которая считается одной из благословенных ночей.
[5] Одна из благословенных ночей, в которой принимаются мольбы благоверных и прощаются грехи кающихся.
Отправить ответ